Мы разукрашиваем жизнь

Эксцентрическая комедия со вспарыванием животов. По Гоголю

Встретив вернувшихся с учебы сыновей хрестоматийным «поворотись-ка, сынку», Тарас Бульба (Ступка) разбивает все горшки в доме, исполняет в чулане танец с саблей и решает ехать в Запорожскую Сечь, где весело и на главной площади сидит прикованный к пушке Михаил Боярский. «А как же римское право?» — удивляется младший, Андрий (Петренко), видя, как кого-то закапывают в землю живьем. «Не наше это!» — душевно возражает ему старший, Остап (Вдовиченков). Войны нет, от скуки запорожцы пишут письмо турецкому султану и видят сны: младшему снится младая полячка (Мельцаж), с которой он познакомился в Киеве, поскольку та громко хохотала из окна; cтаршему — что-то из детства; самому Бульбе — неприятная сцена, где азиат бьет по лицу блондинку на фоне вроде бы сочинского пансионата. Вскоре привозят изрубленную поляками Тарасову жену, на что сам он реагирует стоически, сыновья не реагируют вообще никак, а все остальные радостно устраивают еврейский погром с участием единственного в округе еврея. Поскольку убить последнего Тарас, поразмыслив, все-таки не разрешает, появляется мысль идти на Польшу.

Самое нелепое, что можно приду­мать в связи с увиденным, это пуститься в бубнеж о том, что, вообще-то, в книге Бульба не был положительным персонажем, что за убитую жену мстил все-таки Хоакин Мурьета, а гоголевский герой просто очень любил воевать и грабить (а к финалу вообще стал практически полковником Курцем). Действительно — Владимир Владимирович Бортко («Собачье сердце», «Идиот»), прежде известный своим педантичным обращением с текстами, тут неожиданно лихо порубил Гоголя в винегрет, а в дело пустил только те его кусочки, которые обидят максимальное число жителей суверенной Украины. Но буддийская беспечность, с которой сделан «Бульба», полностью избавляет от необходимости анализировать как его отношения с первоисточником, так и политические ­интенции. Это не высказывание на тему ­исторических отношений России с Украиной и, строго говоря, никакая не экранизация — это, что называется, фильм-праздник в исконно русском понимании праздника как события, на следующее утро после которого всем стыдно. Построены какие-то недешевые ­де­корации, но оператору явно недосуг их снимать. Милой польской актрисе, ­по­хожей на Натали Портман, забыли ­на­писать прямую речь, и та вынуждена все время смеяться. Боярский, не найдя в сценарии реплики «Канальи!», выкрикивает с предназначенной для нее интонацией те, которые нашел. Безрукова, читающего текст «от автора», вот-вот ­разорвет от фирменной патологической задушевности. Массовка топчется и тычет воздух бутафорскими саблями; планы куда-то абстрактно несущейся конницы не вмонтированы разве что в постельную сцену (впрочем, вру, пару раз и туда тоже), в какой-то момент возникает иллюзия, будто казаки зачем-то мчатся навстречу крепостной стене, лишь в последний момент предательская склейка не дает увидеть, как они дружно в нее впечатаются. И если сам фильм все-таки замирает в шаге от окончательного превращения в «Монти Пайтон», то Богдан Ступка (сравнительно недавно блиставший в аналогичной по абсурдизму, но противоположной по политическому вектору «Молитве о гетмане Мазепе») изначально работает по ту сторону заветной черты. Сказать, чтоб он кривлялся или переигрывал, — не сказать ничего. Одного его надсадного «товарищи» (имев­шегося, справедливости ради, и у Гоголя, но тут напоенного сладчайшими советскими обертонами) достаточно, чтобы любую трагедию превратить в «Цирк» Александрова, а любой политический подтекст — в свою полную противоположность. Никогда еще сцена сожжения пожилого человека на костре не провоцировала такого неудержимого идиотского веселья. Никогда прежде попытка запустить в соседа по коммуналке томиком классика не давала столь эффектного и комически неожиданного результата. От всей души, из глубин сердца — спасибо, товарищи.

Роман Волобуев
http://www.afisha.ru/movie/178604/review/270814/

Первое, что бросилось в глаза в начале - надпись на экране «Гоголь в повести Тарас Бульба». Сильное выражение. За Гоголя высказываться кто имеет право?

Главное впечатление — фильм вытянул Богдан Ступка и Ада Роговцева. Увидев их на экране, можно было сразу довериться, что пришли в кино не зря. Не обманулись.
После кино захотелось услышать самого Гоголя. Прочитала всё. Признала его по-взрослому. Это вам не 6 класс средней школы. Сняла шляпу. Конечно, подумалось,- хорошо ему говорить — у него самого детей не было. И хотя я сама — всего лишь женщина, была благодарна своему отцу, который воспитывал нас на знаменитой цитате: «Я тебя породил, я тебя и убью!» Как же прав был Тарас, что женщин не надо слушать. А кто у нас сегодня занимается воспитанием юношей? То-то же!

Весь фильм пронизан документальными съемками общественной организации «Запорожский казачий округ». Были видны невооруженным взглядом потешные бои местного значения исторического любительского клуба. Это вам не действующая армия «Мосфильма», созданная при Бондарчуке Сергее, в которой служил на самом деле и его сын Фёдор, и потерянная на полях перестройки. Там ребята показали бы настоящий бой, и не нужны были бы спецэффекты средневекового периода студии «Бармалей» Снежкина, на которые Гоголь намекал, но описывать не стал. Он тогда не предполагал, что в 21 веке зритель будет жаждать крови и вспоротое мясо на человеке. У нас сегодня многое делается на потребу толпе. Чем не средневековье? Лишь бы платили.

Очень хорошо обозначен в фильме - точно по Гоголю и еврейский вопрос. Актёр добавил своего переживания жизненных проблем в образ, и это чувствуется в предпоследнем разговоре его c Тарасом. Слушаешь его и понимаешь — как правильно сказано, и в точку. Однако, читая Гоголя, находишь там другие интонации, но в общем и целом и Гоголь и режиссёр едины в освящении еврейской темы в своих произведениях.
Совершенно не затронута тема материнского страдания, потому что сам Гоголь не решился её описывать, ссылаясь именно на то, что «никто бы не смог описать всей безмолвной силы её горести...»
Одно добавлю, можно было, по крайней мере, четыре серии отснять, соизмеряясь со временем сегодняшнего «мыла». И тогда бы мы могли и птиц чирикающих услышать, и увидеть, как цветут луга и описываемая Гоголем степь. И, возможно, времени бы хватило на домыслы режиссёра по поводу убиения собственного внука польским иноземцем. И тогда, возможно, мы бы смогли увидеть то, зачем его позвала вражеская дочка. И то, что попал Андрей, как кур во ощип, пробираясь со служанкой в осадный город прямо на службу в монастырь и, подвергаясь волновым вибрациям органа, как описывает Гоголь, был околдован католическим священством, а уж потом попал к ней.
Там глубже все — у Гоголя. Тем более, что он о вере зря писать не будет.

А пока — спасибо и на этом. Спасибо, что общественность помогла. Иначе равнодушная массовка бы всё загубила. Нельзя же в самом деле, так идти на гору гуськом с оружием, готовясь к сражению. Сразу видно — каким дублем снято.
Главная ошибка - голос за кадром Сергея Безрукова. В фильме «Плесень» он был на самом том месте, каком заслуживает после тех образов, которые он сотворил с Есениным и Пушкиным. Была в его уста фраза «Гоголь-моголь», прозвучавшая во время наступления наших козаков на врагов Отечества. Я искала её в повести. Так и не нашла. Мне показалось? Проверьте, прослушав внимательно, и сообщите мне. Rodina-mat-zov@mail.ru
И нельзя было идти Андрею с хлебом, открытым в голодный город. Это же смешно.
«Не верю!» хочется сказать постановщику той сцены, где девушка с прической принцессы сидит голодная - который день. У автора она с косой, и волосами, падающими на глаза. Это — правдоподобно. Режиссёр тут уступил, наверное, создателю причесок. При этом — нарушен образ. Раз она такая, как предлагает режиссёр, благородная, что голодая, заботится о внешней стороне вопроса, тогда она автоматически не сможет есть, кусая целую буханку, не отрезав. У Гоголя там — более гуманно, она отламывала хлеб руками и ела, но не вцепилась в хлеб, зарывшись с носом.
Вот про накидку Андрея можно было закольцевать. Когда он в спальне с нею, куда по Гоголю он попал через камин, что говорит об удале его — не каждый решится на такое. Но я не об этом. Я о том, что она играла с ним, как дитя, — так, как описывает Гоголь. А потом она надела на него свою перелину. И тогда он мог снять её, как в фильме снял драгоценности. Но затем, когда предательство произошло, уже не проявилось желание снять ту огромную накидку, да ещё белую, с которой он отправляется рубить своих же товарищей.
Попался бы отец — его бы тоже не пощадил.
Я намеренно не пересказываю здесь сюжет. Потому что нет в стране того, кто кратко хотя бы его не знал, может только те, кто живёт в детдоме, но и там должны же были хоть от одноклассников узнать, кто не читал. Скажу одно — иди и смотри. Не нравится — сделай лучше. К Правительству — другое обращение. (Так как он снят при поддержке Правительства на «Ленфильме»). Надо было дать больше денег. Фильм нужен. Фильм своевремен. Фильм — классика. Не по построению и игре, а по классически заявленным вопросам. Родительскую силу надо укреплять. Веру отстаивать, культуру культивировать. Как Виктор Степанович Черномырдин – наш классик современности- говорит? «Так не может продолжаться. Так не должно быть. И так не будет».

Попрощаюсь с вами фразой Гоголя из «Тараса Бульбы»: «Молитва материнская и на воде и на земле спасает» - и про страдания матерей никто ничего не снимает. Кроме «Сердца матери» вспомнить нечего. А между тем — это главный вопрос всех времён и народов. «Почитай родителей, и продлятся дни твои на земле».

Ольга Ястребова
http://www.afisha.ru/movie/178604/review/273839/